Темная сторона дачи
Дача для котинек: хорошо или плохо? Вроде со всех сторон отлично, но есть нюансы… Блохи там, глисты, клещи, собаки приблудные, соседи неадеватные. Да хоть медведи, которые в темном перелеске могут сожрать котиньку вместе с переноской и дурными хозяевами.
Но самое страшное в даче – это свобода. Для городской котиньки, воспитанной Первым каналом и тараканами, свобода – это все равно, что водка для эскимосов. Пьянит она их, лишает привычных ориентиров и убивает на раз-два.
Моргнуть не успеешь.
Выйдет такая котинька на участок, посмотрит кругом и офонареет: широта-то какая кругом, лепота! И все ее, и все колхозное. Пойдет по участку, потом под забором на соседний, потом на другой, а потом уже и ночь наступила, и где я вообще, и мама.
А потом на столбах висят, размокают под дождем грустные объявления: «Пропал котик-дебил. Кто найдет, оставьте себе».
Чувству границ и здравому смыслу наших котинек я не доверяю. Поэтому гулять по участку – только под присмотром. Ты, как говорится, ходи где хочешь, но чтобы я тебя видела. Мыша с Индирой особо не ходоки: одну постоянно сдувает ветром, а вторая еле чапает на артритных ногах. Но выпуская их на крыльцо, я все равно за ними слежу.
И тут случился казус. Собираемся мы уезжать домой, пакуем вещи и внезапно замечаем, что времени у нас в обрез. Сборы приобретают лихорадочный характер, мы мечемся по дому, хлопая дверями, и под конец понимаем, что котиньки наши пошли гулять самостоятельно.
Индира находится на крыльце: сидит, шевелит ноздрями, впитывает красоту родной природы. А вот Мыши где-то нет.
В три прыжка я облетаю вокруг дома – нет. Добегаю до бани – нет. В сарае ее тоже нет, нет и на огороде. Выпрыгиваю на улицу, быстрее Усейна Болта пробегаю переулок туда и обратно – нет Мыши.
— Все. Подыхать ушла, — мрачно констатирует Настя.
— Я ей сдохну. – и снова убегаю по участку.
— МЫША.
За забором беснуется соседский пес Тима – че происходит, непонятно, но участие в кипише он принять обязан. Индира сидит в переноске и недовольно сопит – вечно из-за Мыши какие-то проблемы.
Но тут проблема реальная: электричка через 15 минут, а кошка пропала. Сказать, что перед глазами пронеслась вся жизнь – в общем, не особо и соврать. Страшно, аж жуть, а этой паразитки след простыл.
— Посмотри в доме, вдруг она под диваном сидит! – ору я Насте.
— Посмотрела! Нету!
Блииииииин! Куда она делась, и главное – что теперь делать? Забегаю в дом, падаю на пол, свечу фонарем под диван – пусто. Только пара мушиных трупиков валяется. Смотрю за другой диван – пусто. И вдруг замечаю шевеление! Фонарь! И вижу, как в ярком свете мелькает рыжая жопа Маши / Владим Владимыча – она скользнула куда-то в глубину. Свечу чуть дальше и вижу Машу и… Мышу. Аккуратненько свернувшуюся калачиком в темном углу с явным намерением остаться на даче с подружкой.
— А ведь она тебя сдала, Мыш.
— Она не нарочно. Кто ж знал, что ты такая упоротая и сюда с фонарем полезешь.
Источник
Кошачий сексот в обычной квартире
Если, прочитав первые четыре буквы во втором слове названия, вы подумали, что речь пойдет о мартовских утехах, вы ошиблись. Слово сексот — это сокращение от «секретный сотрудник». Так в свое время в Советском Союзе называли стукачей.
Слово это имеет устойчивую негативную окраску. Но я миллион раз убеждалась, что если рядом с самой большой дрянью в мире поставить котика, то дрянь будет выглядеть даже мило. Так у нас и вышло.
Монюня любит чистоту. Она попала ко мне, когда ей было примерно четыре месяца, последний из которых она замерзала на брошенном дачном участке. Зайдя в квартиру, она осмотрелась без тени смущения и сразу пописала в горшок. В ее понимании это было единственное верное поведение.
С тех пор прошло семь лет, и Моня убедилась, что в мозгах у кошачьих плещется почти то же самое, что и в горшке. Она живет на одной территории с идейной зассанкой (Раюшей), придурковатой неряхой (Шуней) и подлой тихушницей (Индирой), норовящей навалить под кровать. Одна лишь Зоя полностью солидарна с Моней относительно чистоты в помещении.
Жить в таком бедламе очень нелегко, Моня кипятится, но понимает, что вправить им мозги на место она не может. Единственная, на кого она реально может воздействовать — это на мать, то бишь на меня. В ее представлении я — ходячая швабра, правда подслеповатая и туповатая.
На работу я ухожу рано утром, а прихожу поздно вечером, и среди тодпы встречающих бегемотов сразу вижу скептический Монюнин взгляд. Она не бежит на кухню, сломя голову, она ждет, пока я разденусь и негромко говорит: Мяк-мяк.
Взгляд ее требователен и строг, она поворачивается и смотрит, иду ли я за ней, а потом начинает неспешный обход квартиры. Подходит к обгаженному месту и легонько делает шкряб. Смотрит на меня — уяснила ли? Потом ждет, пока я уберу и перестану материться. Идет дальше. Снова шкряб — и это бывает в таких местах, где я сроду бы не нашла без ее помощи.
Бегемоты смотрят с ненавистью, как все их старания исчезают под слоем доместоса. Но Монюне наплевать, она никого не боится, и готова сдавать их снова и снова — чистота для нее намного важнее доверительных отношений в коллективе.
Если вам понравился рассказ, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал – это помогает продвинуть мои публикации, чтобы люди их видели в ленте.
Источник
О быстротечности жизни
О БЫСТРОТЕЧНОСТИ ЖИЗНИ
Сегодняшний пост будет посвящен Мыше — сегодня ровно год, как ее нет с нами, а кажется, будто это было вчера. Я сидела утром на кровати и смотрела, как солнце падает на пол через тюлевые шторы. Все почти точно так же, только не так солнечно, нет того ощущения яркой, ранней осени.
А по сути я стала на год старше и намного печальнее. Жизнь ускользает сквозь пальцы, и я никак не могу ее удержать. Смотрю на своих родителей и понимаю, что однажды буду вот так вспоминать их, мучаясь невозможностью что-либо вернуть или исправить. А однажды не станет и меня, и это какой-то гребаный ужас.
Прочитав такое, Мыша выматерила бы меня от всей души. Она была куда умнее и морально устойчивее, чем ваш аффтар. Так что я лучше вспомню одну историю, которую давно для вас приберегала.
Перед домом папа сложил пиломатериал. Аккуратно, все как положено, целлофаном накрыл, дабы дождиком не мочило. Но ему бы и в голову не пришло, какие возможности таятся в перепадах рельефа. Увидев сложенные доски, Мыша радостно возопила:
— Отлично! Тут я и сдохну!
— Где? — удивился папа, оглядывая штабель.
— А вот, — Мыша нырнула под доски и свернулась там калачиком, — прекрасная умиральная яма! Спасибо.
Папа удивился, но он не знал, что настоящее удивление еще впереди.
К августу Мыша протоптала под доски тропинку, но помереть не получалось. В общем, мы привыкли, что в жару она там отдыхает, и не обращали внимания. Все, кроме папы. В один прекрасный день я застала его с фонариком, стоящего на карачках и делающего странные движения. Со стороны это выглядело, будто папа пытается объяснить младенцу, как положить в рот еду, разжевать и проглотить.
— Ээээээ. пап, ты чего?
Папа и ухом не повел, продолжая сеанс сурдоперевода:
— Сюда смотри: это мыши, а ты кошка, их надо жрать. Ам-ам! Блин, да ты совсем тупая!
Я скорчилась рядом и заглянула под доски. Батюшки! В обжитой Мышей норке наша Маша/Владим Владимыч вывела мышат. И теперь они копошились там все вместе, включая Мышу, и недовольно щурились на фонарь и папу.
— У вас не кошка, а ренегатка какая-то! Это позор — лежит там с мышами и не шевелится.
Что тут скажешь. Папа живет в деревне, папе трудно объяснить две вещи:
1. Это ее друзья, а друзей не едят.
2. Мыша — знатный тролль. Она просто королева троллей, и сейчас наверняка наслаждается каждой минутой папиной пантомимы.
Папа еще долго возмущался. А Мыша вылезла из-под досок, отряхнулась и села на крылечке. Осторожно завела разговор:
— Я ничего не хочу сказать, но этот пенсионер какой-то мммм. странненький. Ты это. поглядывай, по-моему, он мышей жрет.
Источник
Старая кошка ждала и надеялась
Индира уже старушка. Я не знаю ее точный возраст, по зубам ей поставили лет 9-10, когда она появилась у меня три года назад. Но без всякой диагностики видно, что моя сиамская королевишна уже очень немолода. У нее артритные негнущиеся ноги, стертые клыки и главное – взгляд. Все понимающий, уставший взгляд существа, для которого все уже давно не в новинку.
Она очень ко мне привязана. В ее старушечьей жизни много мелких удовольствий: сладко уснуть в подмышке, пристроиться на колени, пока мамка пишет, получить свой паштет за дверью туалета, пока обиженные бегемоты воют от зависти.
Ну и плюнуть в Раюшу, конечно же.
Третья стадия ХПН требует от нас соблюдения диеты, лечения и постоянного присмотра. Такую котиньку не оставишь на неделю с тазиком корма. А она и рада – иногда мне кажется, что она свои хвори специально наедала, чтобы отжать побольше внимания и приковать меня к себе неутешительным диагнозом.
Пока я жила на даче, Индира гостила у Насти. Она оккупировала кухню и позволяла Анфисе выть свое коронное ариозо не дальше порога.
— Ма-а-а-а-аало на-ааааам бло-о-о-оох!
— Боже, эта лохматая – психическая какая-то.
Синеглазая красавица подбирала ноги, скрючившись на красной икеевской подушечке, и горестно вздыхала, объевшись паштета. Не жизнь, а жестянка: кругом одни сволочи и никакого душевного комфорта. Но главная печаль ее состояла в другом: мамка куда-то пропала. Она подходила к окну, смотрела на бледную луну, напоминающую новый двухрублевик, и очень боялась, что за ней не придут.
Люди – странные существа. Они любят, потом забывают и выкидывают тебя из памяти с удивительной легкостью. С Индирой все это уже было, и она знала, что людская привязанность – совсем не то, на что стоит опираться в жизни. Но все равно ждала.
Ждала, когда ее посадили в переноску и повезли на вокзал. Ждала, когда несли через лес с островерхими елями, как в страшной сказке. Ждала, когда поставили на нагретый солнцем деревянный тротуарчик, открыли дверцу, и знакомый голос радостно зазвенел:
— Индюша, девочка моя, иди к маме!
Источник
Жизнь продолжается
Я тут подумала, что уже десять лет занимаюсь бездомными котиньками. Это большой срок, который вместил в себя очень многое, но главное — подарил мне надежду. В каждой счастливой истории есть и отчаяние и слезы и долгий молчаливый труд. Но оно того стоит.
Пришло время рассказать о пристройстве Элечки. Тем более, что моя пузофея прошла испытательный срок, и стало ясно, что теперь у нее все будет хорошо.
Начиналось все отлично: эта жирненькая жопка приглянулась одной из моих давних читательниц. Она списалась со мной и рассказала, что у них была кошка, которая прожила 20 лет и умерла от старости. А теперь им скучно, и они хотят, чтобы по дому бегал хвостик.
Мы поговорили еще в районе нового года и договорились, что Элечку заберут после 20 января — так сложились семейные обстоятельства. Я была довольна — мне очень понравились будущие хозяева, и будущее Элечки выглядело радужным.
После 20 числа мы снова списались, договорились на конкретную дату и время. Они должны были приехать вечером, но прошел день, наступил вечер, потом поздний вечер — никто не объявился. На мои сообщения будущая Элечкина хозяйка не отвечала.
Странно. Очень странно. Я, конечно, за свою зоозащитную карьеру всякое видела, но тут удивилась. Такая хорошая женщина, не должна она была молча слиться. Но телефон молчал, и я мысленно рассудила, что, видимо, ошиблась. Ну и ладно, будет Элечка жить у меня — ей и тут хорошо.
Но около десяти часов вечера пришло сообщение от незнакомой девушки:
«Добрый вечер. Сегодня моя мама хотела забрать у вас кошку, к сожалению утром мама умерла.»
У меня упало все. И не потому, что накрылось хорошее пристройство, а от ужаса, что не стало хорошего человека. В одночасье: ведь еще вчера вечером мы с ней говорили об Элечке, и о том, что они на выходных ездили спасать с дачи какого-то кота.
Вот такая бывает жизнь. Я сидела в своих печальных мыслях, а на ковре плющилась Эля, даже и не подозревавшая, что вокруг нее разыгралась драма.
Но девушка написала мне снова:
«Я, моя сестра и наш отец очень хотим ее забрать. Скажите, вы сможете оставить ее для нас хотя бы до среды? Мама очень хотела эту кошку.»
Я подумала, что решение, принятое под влиянием момента, не стоит принимать всерьез. И написала ей, что Эля никуда не денется, но у них сейчас много других дел. Если потом они захотят вернуться к этому разговору, то я всегда здесь.
И ведь вернулись. Приехали все втроем: две взрослые дочери и отец. Наперебой муськали Эльку, тискали ее жирненькие бока и радовались. А я понимала, что они такие же добрые и надежные, как и их мама — и я могу со спокойной душой доверить им свою недотыкомку.
Прошел почти месяц. Полет нормальный. Элечку очень любят, заботятся о ней, и я думаю, что все у них будет хорошо. Она там одна, все человеки и вся квартира в ее распоряжении — чоб не жить? Она и живет, корм жует, да гоняет по комнатам свои новые игрушки.
Жизнь продолжается.
Вы можете поддержать проект, купив мою книгу по ссылке. А можете просто перечислить любую сумму в форме ниже:
Источник
