Иван Николаевич Крамской. Девушка с кошкой
Иван Николаевич Крамской. 1882.Девушка с кошкой Холст, масло. 71 x 58 см Музей Русского Искусства, Киев
На картине изображена дочь художника София
Отношение Крамского с дочкой были очень дружественными, если не сказать больше – эти два родных человека обожали друг друга. По творчеству художника можно отчётливо проследить, как взрослела и хорошела его дочь, так как мастер оставил множество её портретов.Когда художник писал этот портрет,он не знал,какая печальная судьба её ждёт.
НЕПРОСТАЯ СУДЬБА СОФЬИ КРАМСКОЙ.
Софья Крамская была единственной девочкой в семье известного художника Ивана Крамского .Она родилась в 1866 году,училась в обычной гимназии, но благодаря творческой атмосфере, царившей в родном доме, рано почувствовала интерес к живописи. Отец старался развивать художественные навыки дочери и стал ее первым учителем. В детские годы Соня среди знакомых считалась некрасивой, но в юности похорошела.
Однако для отца она всегда была самой любимой моделью. Даже когда девочке из-за болезни обстригли волосы и у нее на голове отрастал неровный ежик (Соня пыталась прикрыть его кружевной косынкой), и тогда на полотнах отца дочь-подросток представала настоящей красавицей с бездонными глазами.
Будучи ровесницей дочерей П.М. Третьякова Веры (в замужестве Зилоти) и Сашеньки (в замужестве Боткиной), Соня с ними очень дружила. Вера Зилоти позже вспоминала:«Соня была некрасива, но с умным, энергичным лицом, живая, веселая и необычайно талантливая к живописи…В 16–17 лет Соня… похорошела, волосы отросли. Фигура у нее стала длинная, тонкая. Она прекрасно танцевала. Ее веселость, остроумие и entrain (притягательность, обаяние) привлекали к ней много поклонников».
Соня действительно была очень изящной — Репин, ученик Крамского, восхищался ее фигурой, Альберт Бенуа всерьез ухаживал за ней, но в свои 30 лет он казался шестнадцатилетней Соне слишком «старым».
У нее появился другой жених — Сергей Сергеевич Боткин, молодой врач, представитель известной медицинской династии. Родственники торжественно отметили помолвку молодых, Крамской на радостях написал великолепные парные портреты жениха и невесты.
(Сергей Сергеевич Боткин впоследствии станет профессором медицины и лейб-медиком, но до революции не доживет, внезапно скончавшись в 1910 году, в 50 лет от инсульта. А его брат Евгений Боткин, тоже лейб-медик, будет расстрелян в 1918 году вместе с царской семьей).
Сергей Боткин неожиданно для всех влюбился в подругу своей невесты Александру Третьякову. Помолвка оказалась расторгнутой, и вскоре Саша Третьякова вышла замуж за бывшего жениха подруги.Соня Крамская нашла в себе силы сохранить с ней приятельские отношения. Но происшедшее надолго повергло Соню в тоску. На портрете, написанном отцом после разрыва помолвки дочери, Соня выглядит совсем по-другому..Ее лицо выражает лишь тоску и душевную тоску опустошенность.
Спасла Софью живопись. Шестнадцатилетняя девушка с головой ушла в работу и стала демонстрировать по-настоящему профессиональные успехи.«Между Соней и ее отцом была редкостная дружба, переходившая в обоюдное обожание», – писала Зилоти. В 1884 году Крамской, чтобы отвлечь Соню от душевных терзаний, вместе с дочерью отправляется в заграничную поездку (заодно и свое сердце подлечить — он был уже очень болен).
Путешествуя по Франции, Софья пристрастилась к живописным этюдам . Спустя год после путешествия Крамской писал: «Дочка моя, известная. ветреница, начинает подавать мне серьезные надежды, что уже есть некоторый живописный талант».Крамской понимал, что умирает, а дочь еще не встала на ноги и не нашла себя. Незадолго до смерти Иван Николаевич, тревожившийся за судьбу Софьи, сказал: «Девочка, а как сильна, как будто уже мастер. Подумаю иногда, да и станет страшно… личная жизнь грозит превратиться в трагедию».
Софья действительно долго не могла оправиться от удара, ни в кого не влюблялась и не выходила замуж. Только в зрелом возрасте, в 1901 году. когда отца уже давно не было в живых, она заключила брак с петербургским юристом финского происхождения Георгием Юнкером.
Крамской, несмотря на простое происхождение , был принят при дворе и даже стал там своим человеком, не раз выполняя портреты членов императорского семейства (Александр III был большим демократом и предпочитал общение с обычными людьми, особенно — талантливыми, общению с романовским кланом), давал уроки живописи дочерям императора. Своими при дворе стали и его дети.
Софья Крамская тоже выполнила ряд работ, запечатлев императора, императрицу, их детей, прежде всего цесаревича, и других родственников. Но почти ничего не сохранилось.Что-то было уничтожено либо пропало в годы революции, что-то из собственных работ было передано ею в Острогожский музей, на родину отца, вместе с его картинами, и когда в 1942 году в музее вспыхнул пожар, погибло вместе с большей частью его коллекций.
Софья была признанной портретисткой, ее просто осыпали заказами. Увы, судьба многих работ, находившихся в частных руках, в домах и усадьбах, разгромленных в период революции, так же осталась неизвестной.
София Ивановна окончила частную женскую гимназию. В течение двух лет обучалась живописи у своего отца, после его смерти занималась рисованием под руководством А.Д. Литовченко, брала уроки акварельной живописи у А.П. Соколова, пользовалась советами А.И. Куинджи. В начале 1890-х годов посещала частную живописную школу в Париже, где ее опекал старый друг И.Н. Крамского скульптор М.М. Антокольский.
Живописный портрет И.Н.Крамского, исполненный в год его смерти, стал одним из самых ранних ее произведений и принес художнице известность. В.В.Стасов включил этот портрет, точнее офорт, выполненный с него В.В. Мате, в свою большую статью о Крамском. Так уж повелось с легкой руки Стасова: имя Юнкер-Крамской чаще возникает в связи с именем ее отца.
С 1888 года художница участвовала во многих выставках как в России, так и за границей. Она пробовала свои силы в разных видах и жанрах искусства: в портрете (часто писала по фотографиям), в бытовом жанре (отдавала предпочтение сюжетам мелодраматического свойства), в натюрморте.
С 1910-х годов Юнкер-Крамская увлеклась миниатюрой. Выступала в качестве иллюстратора, участвовала в юбилейном издании, посвященном 100-летию А.С. Пушкина. С конца 1880-х годов работы Юнкер-Крамской стали известны. К этому периоду относится одна из лучших ее живописных работ – «Спящая» (ГТГ, конец 1880-х – начало 1890-х годов).
Юнкер-Крамская вместе с братьями на протяжении многих лет заботилась об Острогожской художественной галерее. Она вступала в переговоры с Академией художеств, с частными лицами, хлопотала по вопросам финансирования строительства музейного здания, по формированию коллекции. Ближайшие друзья художника откликнулись на просьбу родственников пополнить музей.
Свои работы прислали Репин, Куинджи, Бем, Кошелев, Менк, Ярошенко, Корзухин и др. Здание музея проектировал старший брат Софии Николай Крамской, а строителем выступал сын художника П.А. Брюллова – В.П.Брюллов.
Строительство было завершено в 1910 году. Вплоть до середины 1920-х годов Юнкер-Крамская состояла в переписке с директором музея Г.Н.Яковлевым. В годы советской власти она продолжала дарить свои работы. В 1942-м в музее случился пожар, большая часть коллекции погибла…
В 1901 году София Ивановна вышла замуж за Георгия Федоровича Юнкера Он был юристом, более 30 лет проработавшим присяжным поверенным в Петербургском Совете. По словам художницы, всю свою жизнь он был занят большим исследованием, посвященным истории декабристов, которое так и не было издано.
После замужества Софья Юнкер-Крамская много помогала своему мужу, который собирал материалы о декабристах и готовил книгу-исследование об этом периоде истории. Книга так и не была опубликована.
Муж Софьи Ивановны в 1916 году скончался. А вскоре начались и другие беды — революция, гражданская война, смерть матери в 1919 году. Но Софья Ивановна, которой было уже далеко за пятьдесят, старалась приспособиться к новой жизни.
С 1918 года она работала в художественно-реставрационных мастерских Главнауки. Ей, глубоко верующему человеку, пришлось стать организатором антирелигиозного музея Зимнего дворца и иллюстрировать «Историю религии» в издательстве «Атеист». Ей, дочери Крамского, прославленного мастера религиозной живописи, автора росписей купола Храма Христа Спасителя и великих христианских полотен!
При изучении биографии Юнкер-Крамской открылись до сих пор неизвестные факты ее жизни. В каталоге музейного собрания Общества «Мемориал» был опубликован акварельный портрет М.И. Ицыной с характерной подписью художницы.
По словам владелицы портрета, он исполнен в 1930–40-е годы в Красноярске художницей Юнкер, отбывавшей там ссылку. Ничто не оставляло и доли сомнения в авторстве портрета. Однако, до сих пор было известно, что Юнкер-Крамская умерла в 1933 году. О ее пребывании в Красноярске нигде не упоминалось.
В Отделе рукописей ГТГ хранится переписка сотрудников Третьяковской галереи с сыновьями И.Н.Крамского, которые в 1930-е годы помогали в подготовке к 100-летию со дня рождения художника юбилейной выставки.
Дети Крамского считались «благополучными», не затронутыми репрессиями. И никогда ни у кого не возникало мысли о постигшей семью Крамского трагедии, которая столько лет тщательно скрывалась.
«Моя сестра умерла 4 года назад, она уколола себе палец при очистке селедки, и заболела общим заражением, от которого и умерла», – писал в конце 30-х годов Анатолий Иванович Крамской, любимый брат Софии. А старший из братьев Николай Иванович Крамской добавлял: «…последние три года перед смертью для нее были очень тяжелыми, и смерть от отравления рыбным ядом ужасна».
Предположения об аресте и ссылке художницы в 1930-е годы, подтвердились после того, как в ГТГ в ответ на запрос пришли копии личного дела Юнкер-Крамской из архива ФСБ РФ. Софья Юнкер-Крамская была арестована 25 декабря 1930 года, обвинялась по статье 58-II УК РСФСР за контрреволюционную пропаганду. Ей вменялось в вину создание «контрреволюционной группировки из бывшей знати, ставившей себе целью проведение своих людей в разные советские учреждения на службу для собирания сведений о настроениях…»
В октябре 1931 года дело было направлено для внесудебного разбирательства на тройку при ПП ОГПУ с ходатайством о применении к обвиняемой Юнкер-Крамской высшей меры социальной защиты – расстрела. 11 апреля вышло постановление выездной сессии Коллегии ОГПУ, предписывающее выслать художницу Юнкер-Крамскую в Восточно-Сибирский край сроком на три года.
27 апреля София Ивановна должна была отправиться с этапом в Иркутск, но 28 апреля попала в больницу при изоляторе тюрьмы с диагнозом – «тяжелая форма паралича». В мае 1931 года Юнкер-Крамская все же добралась до Иркутска, через три недели была переведена в Канск, через месяц – в Красноярск.
15 октября 1931 года Юнкер-Крамская из красноярской больницы пишет письмо Екатерине Павловне Пешковой, оказывавшей помощь многим политзаключенным. София Ивановна описывает тяжелое течение болезни, перенесенные во время ссылки две операции. Она подчеркивает, что всегда, несмотря на состояние здоровья, она работала: в Иркутске – как иллюстратор учебников и колхозных журналов, в Канске – как фотограф и ретушер в местной газете.
В Красноярске с ней случился второй удар, отнялась левая часть тела. Ее просьба состояла в смягчении участи: если нельзя вернуться домой, то хотя бы оставить ее в Красноярске до поправки здоровья, а затем – обязательно предоставить работу, настаивала больная художница, разбитая параличом.
25 марта 1932 года София Ивановна вернулась в Ленинград. 31 июля 1932 года Юнкер-Крамская написала благодарственное письмо Е.П. Пешковой, сообщив, что собирается работать и дальше, насколько позволят силы . В 1933 году художница умерла. 28 сентября 1989 года Софья Юнкер-Крамская была реабилитирована.
На протяжении нескольких десятилетий советской истории имя художницы Софии Ивановны Юнкер-Крамской было незаслуженно предано забвению. В последнее десятилетие ХХ века началось воскресение из небытия творчества Юнкер-Крамской. Оно все более привлекает ценителей и любителей искусства, произведения художницы занимают достойное место в музейных и выставочных экспозициях.
Источник
Женщина и кошка. Подборка живописи.
Каждая женщина –кошка.
Что нужно домашней кошке? —
Любви и ласки немножко,
чтоб был у нее хозяин
и в ней бы души не чаял.
Придет он усталый с работы,
а кошка уж трется о боты.
Забыв о вчерашних волнениях,
возьмет он ее на колени,
и кошка до боли привычно
ему на ушко промурлычет
о том, как весь день у окошка
скучала домашняя кошка,
ждала терпеливо хозяина
и даже всплакнула нечаянно:
Хозяин ее приласкает,
и сразу на сердце оттает:
Как только пригрезится ночка,
кошка свернется клубочком,
рядом с хозяином ляжет,
чудесную сказку расскажет.
Пусть стынет на кухне ужин —
им больше никто не нужен.
Не каждому — счастье в лукошко,
но каждая женщина — кошка.(c)
Фаттах Галла. Девушка с Кошкой
Луценко Ольга. Диета №2
Игра с котенком. 1893 Э.Мунье
Как становятся кошками
Три слова сказала – и кошка.
Когти в руку, прижаты уши.
Человеческий вызов брошен,
Кошке только хозяин нужен.
Пусть гладит по шерстке мягкой
И накормит с ладони твердой.
А что с нее – одно «Мяу»
Да уткнуться под мышку мордой.
Еще час назад были мысли,
Были чувства… Всего три слова,
И лакать молоко из миски
У хозяйской ноги готова.
Нет. Ушел искать человека.
В щепки дверь и обои в клочья.
Поседевшая шерсть от снега;
Кошки часто гуляют ночью.
Потерялся хозяин. Холод…
Не к нему ли чесалась лапа?
Миллионный, обманный город.
Не его ли спина? И запах?
Зов! За ним, пока не прогонит,
Натереться загривком вволю,
Пару крох подобрать с ладони –
И ни писком, ни взглядом о боли.
Потрепал и опять уходит.
Нет. Пристроил в плохие руки.
Бездна серо-голодного года;
Убежала больше от скуки.
Краем уха…другая…не кошка…
И любимая. Лапы не держат.
Вдох. Еще. Оказалось, можно.
Еще время – и станет прежней.
Обернуться двуногой просто:
Выше голову, снова думать,
Привыкать к человечьему росту
И почаще казаться умной.
Он. Один. Не один – свободен.
Краем глаза… и когти в руку.
Не прогонит? Нет, сам подходит…
Говорить – невозможно. Ни звука.
Лишь мяуканье комом в горле.
С ним. За ним. А потом – не будет.
Слезы держатся, сердце колет.
Что ж, по-вашему, кошки – не люди?
Шаг за шагом. Конец. Уходит,
Чтоб не встретиться, даже случайно.
Может, женщины-кошки и в моде…
Ей довольно. Еще печально.
Две ноги, но прижаты уши,
И затылок-загривок ноет.
Человек человеку нужен,
Только это зовут любовью. (c)
Дерий Татьяна. Девушка с кошкой
Виолетта Базалий. Кормилица тётя Соня
Девушке с глазами дикой кошки
Так бывает грустно, одиноко.
Чуть позлится и всплакнёт немножко,
Ведь она добра, а не жестока.
Девушке с глазами дикой кошки,
Той, что в сердце — ласковый котёнок,
Жизнь даёт жестокие уроки,
Но она храбра — боец с пелёнок.
Девушке с глазами дикой кошки
Хочется быть нежной и счастливой,
Мир прекрасным видеть за окошком
И любовь познать душой красивой.
© Copyright: Андриан, 2008
Kulenenok_04. Гейша и кот
Она всегда была немного кошкой.
Она любила спать и молоко,
И под перчаткой каждая ладошка
Скрывала пять изящных коготков.
Когда в больших глазах ее блестящих
Луна свой отражала свет слегка,
Она казалась кошкой настоящей,
Готовой для внезапного прыжка.
Она спала калачиком под пледом,
А иногда и вовсе не спала.
Но каждый день назло дождям и бедам
Была непринужденно весела.
Не каждый мог ее погладить шерстку,
Иной, кто часом мимо проходил,
Трепал за ушком. но мечтала кошка,
Чтоб кто-то добрый кошку приручил!
Пушистый снег ей волшебством казался,
А шоколад – лекарством от разлук.
К рассвету нежный сон ее касался,
Во сне ей снилась пара теплых рук.
Она от скуки затевала игры,
Но вскоре уставала и от игр —
Так часто под шикарной шкурой тигра
Скрывался кот облезлый, а не тигр.
. Мерцает светом лунная дорожка,
Чуть слышен звук шагов ее в ночи,
Однажды навсегда уходит кошка,
Которую не смог ты приручить. (c)
Bail Antoine Jean
Гением ада, исчадием зла
Чёрная кошка мне путь пресекла.
Эдак врасплох, вероломно и скоро,
Выскользнув, вынырнув из-за забора,
Мимо меня пронеслась, как стрела,
И преспокойно в траве залегла.
Смотрит, однако, с мольбой и тоской.
Я приближаюсь и глажу рукой
Бархат насыщенно-чёрного цвета.
Ах ты, моя дорогая примета!
Вправду тебя подослал Сатана,
Или же попросту ты голодна?
Светятся два изумрудных огня.
Злое пророчество — не про меня.
Нет, не приму за дурную примету
Это изящество, ласковость эту,
Эту доверчивость, эту мольбу —
Разве такое испортит судьбу? (c)
Эдвин Лонгсден Лонг (1829–1891)
Э.Мунье Трое друзей
Я женщина Кошка, я злая немножко.
Нежно игрива. опасно красива.
. Не..у..ло..ви..мое движенье.
Вы мышка, цель, в глазах сомненье.
Обескураженность во взгляде,
А я. в изысканном наряде.
….Не..у..ло..ви..мое движенье….
Блик, томный взгляд. У Вас виденье.
Моя рука скользит по фраку
Там коготки… начнём атаку?
. Не..у..ло..ви..мое движенье.
У Вас озноб, но стоп. Терпенье.
Движеньем плавным отпускаю
Я не слаба. я так играю.
. Не..у..ло..ви..мое движенье.
Я как магнит и притяженье.
Огонь во льду, клубок из страсти.
Вы на крючке.
. Я в Вашей власти.
Я женщина Кошка, я злая немножко.
Нежно игрива. опасно красива.
© Copyright: Илона Акопова, 2008
Я волшебная чёрная кошка,
По ночам я купаюсь в росе
Ворожу, хулиганю немножко…
Ну, а днём я такая, как все!
Убираю, стираю, готовлю.
Днём я – женщина! Мать и жена!
Ночью вновь вырываюсь на волю.
Манят кошку любовь и весна!
По пропахшей желаньем дорожке
Мчусь на зов сладострастной луны…
А потом, отряхнувшись от кошки,
Возвращаюсь в реальные сны…
Тихо – тихо, спокойно и чинно
Спит во мне волшебство до поры…
Разбуди меня, нежный мужчина!
Увлеки меня в сказку игры!
Одинокой кошкой я по Земле бреду.
Видела я счастье, знаю и беду.
И, хоть признаваться не хочется.
Устала я от одиночества.
Но то ли привычка сильнее меня,
То ли в душе не осталось огня,
Ухожу от открытой двери+
Разучилась я людям верить.
А мне бы влюбиться,
да так, чтоб без памяти
И чтоб Ним одним
были мысли все заняты.
И пусть на двоих
будут радость и грусть.
Хочу я влюбиться+
да только боюсь.
И снова бреду я по миру одна,
Без радости дни мои, ночи без сна.
Я, тему давая жестокой молве,
Тоскливо гуляю
сама по себе. (c)
Дора и Генрих (из серии Метафора времени). Марина Кравиц
Когда твоя кошка откроет глаза,
В них солнце войдёт, как в окошко.
Когда твоя кошка закроет глаза,
Свет солнца останется в кошке.
Недаром в ночной темноте, говорят,
Кошачьи глаза, как два солнца, горят!
В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.
Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»
Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.
Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.
Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»
В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»
Играла с кошкою своей
Она, и длился вечер целый
Прелестный в смутностях теней
Бой белой ручки с лапкой белой.
Шалила, — хитрая! — тая
Под кружевом перчаток черных
Ногтей агатовых края,
Как бритва острых и проворных.
И та хитрила с госпожой,
Вбирая коготь свой стальной, —
Но дьявол не терял нимало;
И в будуаре, где, звеня,
Воздушный смех порхал, сверкало
Четыре фосфорных огня. (c)
Гипнотизирован игрою вертикального зрачка,
Коснусь рукой искрящегося меха.
Ты Кошка. гибкая. Я для Тебя потеха.
Добыча лёгкая. Ошиблась — не изловишь с кандачка.
Я как и Ты, Зеленоглазая, люблю игру:
Мне скучно от обычных притязаний —
Я полон неосознанных желаний,
Что ветерком прохладным обжигают поутру.
Женщина-кошка не ползает ночью по крышам,
не носит кожу и не машет черным хлыстом.
Женщина-кошка не ищет место повыше,
ей больше нравится столик, тот, что рядом с окном.Женщина-кошка сидит в своем офисном кресле,
делает вид, что занята, и тихо мечтает поспать,
женщине-кошке все вокруг интересно,
и в то же самое время, в принципе, наплевать.Женщина-кошка не ищет добра у начальства,
живя по принципу «не просите, и так все дадут»,
женщина-кошка знает, что значит «счастье» —
свернуться клубочком и создавать уют.Женщина-кошка не ловит мышек и мошек,
женщина-кошка не служит злу и добру,
Женщина-кошка любит безумно кошек,
и те ее любят — видимо, чуют сестру.
Женщина-кошка носит штаны и футболки,
Женщина-кошка сильная, но очень ранима притом,
и каждое утро, сшибая будильник с полки
в следующей жизни мечтает снова родиться котом. Женщина-кошка не ползает ночью по крышам,
не носит кожу и не машет черным хлыстом.
Женщина-кошка не ищет место повыше,
ей больше нравится столик, тот, что рядом с окном.
Женщина-кошка сидит в своем офисном кресле,
делает вид, что занята, и тихо мечтает поспать,
женщине-кошке все вокруг интересно,
и в то же самое время, в принципе, наплевать.
Женщина-кошка не ищет добра у начальства,
живя по принципу «не просите, и так все дадут»,
женщина-кошка знает, что значит «счастье» —
свернуться клубочком и создавать уют.
Женщина-кошка не ловит мышек и мошек,
женщина-кошка не служит злу и добру,
Женщина-кошка любит безумно кошек,
и те ее любят — видимо, чуют сестру.
Женщина-кошка носит штаны и футболки,
Женщина-кошка сильная, но очень ранима притом,
и каждое утро, сшибая будильник с полки
в следующей жизни мечтает снова родиться котом. (c)
Дикой кошкой была и останусь!
Перепрыгну я раны твои!
Со свободой своей — никогда не расстанусь!
Ведь свобода для кошек — важнее любви!
Не проси! И не надо плакать!
Ведь остаться я не смогу!
На своих грациозных лапах
Всё равно от тебя убегу!
Поброжу по высоким крышам,
Где гуляют хмельные коты
Только сердце стучит всё выше
Только в сердце — единственный ТЫ!
Пусть шипят все вокруг дурное,
Ты не верь всем несчастным им!
И прости, что, порой, словно мячиком,
Я играю и сердцем твоим
Поскребусь в твою дверь под утро,
Ты откроешь и впустишь в наш дом
Обними свою дикую кошку!
И давай поскорее уснём (c)
Я — Женщина, и значит я — Актриса
Во мне сто лиц и тысячи ролей,
Я — Женщина, и значит я — Царица
Возлыбленная всех земных царей.
Я — Женщина, и значит я — Рабыня,
Познавшая соленый вкус обид,
Я — Женщина, и значит я пустыня,
Которая тебя испепелит.
Я — Женщина и этим я опасна,
Огонт и лед вовек во мне одной,
Я — Женщина, и этим я прекрасна
С младенчества до старости седой.
Я не люблы когда стреляют в спину,
Не принимаю ложных я речей,
Не отдаю свободу господину,
Предпочитаю быть всегда ничьей.
Я — Женщина, сильна я по неволе
Но знаешь, даже если жизнь борьба,
Я — Женщина. Я слабая до боли.
Я — Женщина, и значит я — Судьба.
Я — Женщина. Я просто вспышка страсти!
Но мой удел терпение и труд.
Я — Женщина. Я — то большое счастье,
Которое совсем не берегут.
Я — Женщина, и значит все дороги
Ведут ко мне, а не вкакой-то Рим.
Я — Женщина! Я — избранная богом,
Хотя уже наказанная им. (c)
Источник
