Зеркала (часть 21)
Кира явно не знала, как начать рассказ. Ерзала в кресле, морщила лоб, как будто пытаясь подобрать правильные слова. Видно, что говорить об этом ей нелегко, и в то же время очень хочется снять груз с души.
Это уже перед осенними каникулами было. Гуляла я во дворе в школе, никого не трогала. И тут подходят ко мне сами вредные девчонки из класса. Окружили, и смотрят, посмеиваются. А во дворе, в том углу точнее, кроме нас – никого, как будто специально улучили момент. Я подумала, сейчас драться полезут, но смотрю — они мнутся, на Шапкину поглядывают, а она там заводила, если кого-то надо достать – она первая. Ну я и говорю ей – что, толпой на одного, бить собрались? Кишка тонка. Повернулась и пошла. Они догонять не стали, наверное, просто запугать хотели. Но пара камней мне в спину прилетела.
А после каникул Шапкина в школу не вернулась. Ее отправили в деревню к бабушке, у нее там живот заболел. Ну а бабушка неграмотная, начала тепло прикладывать. В общем, нельзя было этого делать, оказалось, что перитонит – я уже потом прочитала, что это. Ну и все, когда додумались врача вызывать, уже поздно было, не успели. Потом на ее парте в классе фотография в рамочке стояла. Учитель по ОБЖ специальную лекцию читал про первую помощь при всяких таких случаях, что можно, что нельзя.
А девчонки те от меня как от чумы шарахались, но и задевать перестали. Как будто нет меня. Вот я и думаю, а было ли это совпадением или я правда такая… Часто об этом думаю. Потом перешла в другую школу, упросила папу. Я ему не говорила и половины всего, что там было, но он понял, что мне там плохо. И все наладилось.
— Знаешь, Кирочка, что я тебе скажу, — подумав, сказала Елена.
— Слишком уж много совпадений. Тебе надо быть аккуратной со словами, да и с мыслями тоже. Научись контролировать свои эмоции и не желай плохого никому, даже если очень сильно обижают. Люди – они же не от хорошей жизни причиняют другим боль. Значит, они сами несчастливы, их что-то гложет, и они не могут спокойно смотреть, когда у других все хорошо, вот и стараются уколоть, чтобы и тебе было плохо, как им. Пожалей их от чистого сердца и прости. Вот увидишь, это работает. Повзрослеешь – поймешь, что любое зло уравновешивается добром. На этом мир и стоит.
— Вот и мама так же сказала…
Когда Кира уехала, Елена долго обдумывала то, что услышала. В голову лезло всякое, всплывали какие-то события, которым она раньше не придавала значения, но теперь, в свете озвученных событий, все виделись ей совсем по-другому.
Кире было, кажется, семь. Она только пошла в первый класс. После школы Елена забрала ее, и они поехали домой. На середине дороги Кира стала канючить, что надо остановиться, что ее укачало. Она не была капризным ребенком, поэтому Елена решила, что ей действительно нехорошо. Они постояли несколько минут, Кира подышала воздухом, и потом они поехали дальше. Впереди на дороге была авария. Тогда еще Елена подумала – как же хорошо, что они тогда остановились, могли бы оказаться участниками событий.
Или случай, когда они зимой остановились, чтобы завязать Кире шнурки на ботинках, а через несколько секунд огромная сосулька свалилась с крыши как раз на том месте, где они должны были в этот момент проходить…
Как-то они сидели в ресторане какой-то экзотической кухни. Кира, которая отличалась любопытством и упрашивала отца сводить их в этот ресторан, почему-то резко передумала и сказала, что она не голодна. Весь вечер пила сок, пока остальные предавались греху чревоугодия. После ужина всем было плохо – то ли организмы не выдержали непривычной еды, то ли устрицы оказались несвежими. Одна Кира чувствовала себя хорошо.
И вот таких самых разных моментов она насчитала неприлично много. Как любил говорить Борис Дмитриевич – одно-два события – это совпадения, а все остальное – это уже закономерность. Жанна по этому поводу вспоминала анекдот, что если первый муж бьет жену по лицу – он гад, если второй бьет – тоже нехороший человек, но если и третий муж делает то же самое, то стоит задуматься о том, что дело не в муже, а в лице. Так и здесь, это явно не случайности. А ведь наверняка есть то, о чем Кира даже не знала, какие-то мимолетные события и брошенные слова, которые имели последствия.
Елене стало немного не по себе. Кира всегда была милым и добрым ребенком с обостренным чувством справедливости. Всегда искала причины неудач в себе, пыталась «исправиться», даже если была не виновата. И тут такое… Откуда это взялось?
Елена не особо верила во всякую мистику, но ей почему-то вспомнился рассказ Луизы Генриховны о Варе и ее семье. О том, что мать Вари была дамой довольно странной и судьба у нее была трагическая, и это все наложило отпечаток на всю ее семью – мужа и дочь, а может, и не только на них – просто об этом было неизвестно. А не было ли там каких-то отклонений или, наоборот, способностей? Которые передались через поколение и теперь неконтролируемо развиваются у ребенка. А может, и сама Варя была не так проста, но слишком мало прожила, чтобы можно было об этом узнать. Это было похоже на правду – и эта история с ее предчувствиями, и коробка в архиве, которую она долго собирала, как будто знала заранее…
А потом эта история с зеркалом, многолетние задушевные разговоры с покойницей, которую никто не видит, но которая говорит Кире вещи, о которых та сама узнать не могла.
Когда однажды Борис Дмитриевич пришел на кухню белый, как полотно, с ужасом в глазах. Он зашел в комнату дочери и увидел, как она танцует, напевая любимую песню Вари. Это была старая дурацкая малоизвестная песенка, которую Кира не могла услышать дома, да и в другом месте тоже. Конечно, Кира не поняла, почему папа так быстро выбежал из комнаты. А песню эту ей пела ее мама. В то время, когда Кира только готовилась появиться на свет… или позже, во время встреч перед зеркалом?
Как же помочь Кире? И нужно ли ей вообще помогать? Не так уж и плохо знать заранее, где подстелить соломки, как обойти подстерегающую опасность. Но вот эти ее неосторожные слова, которые впоследствии сбывались, настораживали. С другой стороны, Кира сама задумалась об этом, и то, что ее мучает чувство вины – хороший знак. Значит, она понимает, что может формировать реальность, и ей не нравится темная сторона ее способностей.
Но вот проблема – что делать со всей этой информацией? Может быть, ничего, а просто наблюдать, общаться с Кирой и мягко направлять ее на светлую сторону? Но нельзя сказать, что она на темной стороне – ребенок добрейшей души, который готов отдать последнюю рубашку нуждающемуся, подающий всем встречным попрошайкам. Сколько ей ни объясняла Елена, что это их работа – играть на чувствах людей и их сострадании, что они сами выбрали такой путь, а зарабатывают они побольше честного трудяги, все было бесполезно. Кира непонимающе смотрела на нее своими синими глазами-блюдцами и говорила, что она от этого не обеднеет, потому что папа дает ей много денег, и может, среди всех этих попрошаек и липовых калек действительно есть хотя бы один действительно нуждающийся, которого она спасет от голодной смерти. И если так, то тогда это все не напрасно.
Спорить с такой железной логикой было бесполезно, и Елена махнула рукой на это все. Решила, что Кира вырастет и сама разберется, что к чему и почему. Но в глубине души она была рада, что отзывчивость к чужой беде откуда-то есть в ребенке, который никогда с бедой не сталкивался и не знал лишений. Вот и сейчас она надеялась, что добро в очередной раз одержит верх без посторонней помощи.
Источник
Зеркала (часть 28)
Наступила весна. Кира усиленно готовилась к защите диплома. Осталась пара месяцев до заветного дня, к которому она так долго шла. Последняя практика в клинике дала ей много материала для работы, а главное – врач доверил ей оперировать самой. Несложные случаи, да и под чутким присмотром, естественно. И все же Кира была горда собой – она сама почти врач, ее страхи остались в прошлом, а руки давно перестали дрожать. Только мантру «сшивай красное с красным, желтое с желтым, белое с белым» она все равно повторяла на каждой операции, на удачу. Врач хвалил ее и предлагал похлопотать, если в клинике появится вакантное место врача. Кира даже мечтать о таком не могла – завтрашняя выпускница, совсем без опыта работы – и сразу врачом.
В один из дней ее внезапно позвала на конфиденциальный разговор Жанна. Встречу назначила в кофейне рядом с работой в обеденный перерыв – явно не хотела привлекать внимание коллег. Кира была полна любопытства – Жанна уже год прочно заняла кресло директора, пусть и наемного. Что же она хочет с ней обсудить? Неужели отец не оставил попыток привлечь Киру в бизнес?
— Кира, я хотела тебя спросить – у Бориса Дмитриевича все в порядке со здоровьем? Нет ли каких-то серьезных проблем, требующих больших финансовых вливаний? Может, даже со здоровьем не связанных.
— Да не сказала бы, — терялась в догадках Кира. – Он много отдыхает, ездит в санаторий. Семейный врач им доволен. Да я и не заметила каких-то серьезных изменений. А что случилось?
— Кира, я даже не знаю, как тебе сказать. Он вывел очень большую сумму из бизнеса. Нет, не переживай, там все законно с юридической точки зрения. Просто продал небольшое производство, дочернюю компанию.
— Я даже не знаю, Жанна. Может, он решил мне к окончанию учебы сделать подарок? Квартиру купить или что-то вроде того.
— Я тоже сначала так подумала. Но сумма довольно существенная. Вот и задалась мыслью, что это неспроста. О новом бизнесе он речи не вел, я поэтому и подумала – вдруг случилось что?
— Давайте я у него спрошу.
— Кира, ни в коем случае. Это его личное дело. Разве что аккуратно расспроси о здоровье. Мужчины они же такие – будут молчать как партизаны до последнего, а потом поздно будет.
— Хорошо, я придумаю что-нибудь. И спасибо, Жанна, что поделились.
— Ты сама-то как, Кира?
— Все замечательно. Почти дипломированный специалист, уже есть что-то вроде предложения о работе, если вакансия будет. В той клинике, где я стажируюсь. Надеюсь, дело выгорит – я уже прикипела к этому месту и к людям там. И наставник мне хороший попался.
— Ну что ж, я рада, что у тебя все так удачно складывается. А главное – что ты добилась этого сама, несмотря на то, что могла бы не напрягаясь получить кресло отца. А ведь он очень этого хотел.
— Я рано поняла, что это не мое. Все-таки, работа должна быть отношениями по любви. А если не любить свое дело – не будет удовлетворения, и даже счастья – в какой-то мере. А когда не надо думать о зарабатывании денег и просто отдаваться любимому делу – это ли не счастье?
— Это ты верно сказала. Ну что ж, удачи тебе на защите. Не буду больше отвлекать, будем прощаться. Но если с отцом все-таки что-то не так – сразу мне говори, будем думать, как исправлять.
— Обязательно, Жанна. Надеюсь, что мы зря переживаем.
Через неделю Кире пришлось лечить Мурзика. Любимец где-то во дворе повредил лапку, ранка загноилась, и Кира решила, что в клинике будет удобнее самой провести все необходимые манипуляции, а если будут вопросы – задать их своему наставнику. Все прошло хорошо, по окончании она по привычке нашла в базе карточку кота и занесла данные о лечении.
И эта карточка попалась на глаза врачу. Он с любопытством посмотрел первую запись, потом вторую – и наконец, картинка в его голове сложилась. Он вспомнил, как больше 10-и лет назад мужчина и девочка с котом пришли к нему «чинить котенка». Как потом мужчина оставил щедрое пожертвование на лечение приютских животных, и как эта девочка потом появлялась не один раз со своими карманными деньгами и со словами «возьмите на помощь ничейным котикам». Да, его память его не подвела – он сразу понял, что уже встречался с обоими, но не мог вспомнить когда. А ведь у девочки такой редкий цвет глаз, как он сразу не догадался.
Врач улыбнулся своим мыслям. Возможно, девочка еще тогда решила, кем она хочет быть в жизни. И надо же – добилась своего. От практикантки с трясущимися руками, которую он поначалу считал безнадежной, прошла путь до врача, и, несмотря на возраст и небольшой опыт, уже имела хорошую базу знаний, которая есть не у каждого специалиста. Явно не ворон считала на парах в институте.
А как она умела успокаивать животных на приеме. И как они у нее хорошо приходили в себя после операций. Она явно умела находить к ним подход, каким-то шестым чувством угадывая, что их беспокоит и как это вылечить. Он был опытным врачом и считал, что это дар свыше, а не просто талант, и был рад, что когда-то дал ей шанс проявить себя. Несмотря на то, что поначалу не очень-то в нее верил, впоследствии он понял, что никогда так не ошибался в людях.
В день защиты диплома Кира почти не переживала. Она знала тему идеально и была готова к любым каверзным вопросам. Весь материал для исследований она готовила сама, наблюдая за реабилитацией животных в клинике. Все эти «если что-то пойдет не так» — сколько раз она это проходила, перебирая все варианты лечения до победного. Поэтому, получив высший балл и аплодисменты, она приняла это все довольно сдержанно, как должное. Диплом был просто документальным подтверждением ее квалификации, самое важное для нее всегда происходило в операционной.
Зато как был горд Борис Дмитриевич. Несмотря на то, что его планам не суждено было сбыться, он не мог не уважать дочь за ее твердую позицию в выборе своего пути. Эх, ее бы хватку, да в серьезном бизнесе. Ну да ладно, что б этом думать, если все сложилось как сложилось.
— Ну что, когда у вас собрание выпускников?
— Вечером в ресторане собираемся. Будем отмечать. Партия новоиспеченных специалистов выходит на рынок труда. Интересно, как у нас всех все сложится? Появится ли в клинике вакансия для меня? Врач обещал меня рекомендовать.
— О, ну насчет этого ты вообще можешь не переживать. А впрочем, пора преподнести тебе подарок. Я долго думал, что же тебе подарить в такой день, и не придумал ничего лучше, чем это. Поехали, будет тебе сюрприз.
Они подъехали к клинике. В приемной секретарь поздоровалась с Борисом Дмитриевичем. По имени, как со знакомым. И с любопытством взглянула на Киру, хотя видела ее уже много раз.
Они прошли по коридору, и Кира отметила, что за последний месяц, когда она тут не была, был сделан неплохой ремонт, а во дворе еще велись какие-то работы. И наконец, они остановились перед кабинетом директора. На двери сияла новая табличка с надписью «Директор Морозова Кира Борисовна»
Кира вопросительно взглянула на отца, открывшего перед ней дверь.
— Ну вот и подарок, собственно говоря. Твоя собственная клиника. Твоя первая работа и непаханое поле для новых достижений. В добрый путь, дочка.
— Это… Папа, это самый лучший подарок, о котором я даже не могла мечтать.
Кира прошлась по кабинету, сдерживая слезы радости. Не получилось. Бросилась отцу на шею и разревелась.
— Я не могу в это поверить. Как же у тебя получилось?
— Было непросто, если честно. Хозяин не очень-то хотел расставаться с этим местом, пришлось сделать предложение, от которого он не смог отказаться. Теперь дело за тобой – не подведи меня.
Источник
Зеркала (часть 27)
— Как у тебя дела, Кира? Ты стала реже приезжать, — Елена налила в чашку облепиховый чай, сдобрив его ложкой малинового варенья.
— Да все учеба. Столько времени занимает, нелегко мне дается. А по выходным перевожу статьи по своему профилю, готовлю материал для докладов. Думаю о теме диплома. А летом была практика в клинике.
— Конечно, нравится. Особенно, когда хорошо получается. Папа помог организовать практику по-настоящему, а не бумажки перебирать. Я даже ассистирую врачу на операциях.
— Ну я рада, что у тебя все складывается, как ты хотела. Папа уже оставил мысли о том, что ты будешь его преемницей?
— Видимо, да. Сейчас Жанна у него заместитель, он ей потихоньку дела передает. Говорит, что устал, сердце пошаливает, и пора на покой.
— Ну так ему уже шестьдесят, время для пенсии подходит.
— Вот и он так говорит, а все равно нет-нет, да и засиживается допоздна за работой.
— А ты сама как? Что с личной жизнью? А то я что-то ни разу от тебя не слышала про амурные дела, девушке в твоем возрасте просто положено ходить на свидания и влюбляться.
— Да никак, — помрачнела Кира. – Был один…
— Был, да сплыл. Точнее, я его в плавание отправила.
— Оказался не тем?
— Да я даже не знаю, кто окажется «тем», в моем-то положении. Еще со старших классов началось. На выпускной пошла с одноклассником, он мне нравился даже. А в курилке он давай меня обсуждать с другим. Хорошая партия, говорит, в рот мне заглядывает, типа поймал удачу за хвост. А я вышла воздухом подышать и все это услышала. Вот кто я – партия. И ничего я ему в рот не заглядывала, просто всегда интересные вещи рассказывал, умный был, медалист. А он на меня планы строил совсем не романтические.
— Ну а что я? Повернулась и пошла. Вызвала такси, поехала домой спать. И телефон отключила, чтобы отстал. Ну отставал-то он долго, все допытывался, что случилось, говорил, чтобы я не верила тому, что про него говорят. А про него никто ничего и не говорил, он сам все сказал.
— Так это давно было. Уже три года прошло. Что, так больше никого и не встретила?
— Почему же? Желающих хоть отбавляй, особенно, когда узнают, кто мой отец.
— Кира, ты судишь их слишком строго. Может, дело не только в отце, ты вон какая красавица выросла. А то, что ты богатая наследница – это только подспорье, никто не хочет в нищете всю молодость провести, из двух красивых девушек всегда выберут ту, которая лучше устроена в жизни. Красота недолговечна, а кушать хочется всегда. Времена сейчас такие.
— Да к черту такие времена. А на этих ушлых товарищей даже размениваться не хочу. Прогорит бизнес, и поминай их как звали. На таком фундаменте дом не построить, не смогу я жить с человеком и задаваться вопросом «почему он со мной».
— Ну да ладно, не переживай. Какие твои годы. Значит, это все не «твое» было.
— Знаешь, Лена, я бы хотела быть самой обычной. Всегда хотела, еще с детства. Тогда бы я точно знала, что если человек со мной, то потому, что ему нравлюсь именно я, а не перспектива жить как у Христа за пазухой и занять в папиной фирме должность повыше.
— Ну это ты зря. У обычных людей тоже не все так просто в жизни. И им иногда приходится тяжело работать, заводить детей только после выплаты ипотеки, а потом бояться, чтобы с ними ничего не случилось и здоровье было – чтобы поднять и поставить на ноги потомство. А отсюда и стрессы, и болячки, и разочарование в целом.
— Может и так, но я знаешь что заметила? Люди сейчас столько внимания уделяют лишнему, работают на двух работах, забывая о семье и детях, а потом на эти деньги покупают вещи, которые им по-настоящему не нужны, чтобы впечатлить других людей, которые им, в общем-то, никто. У нас возле универа столько машин, причем не преподов, а студентов. Куча кредитных тачек. Все модные, по понедельникам обсуждают, где они в выходные тусили, причем места недешевые. А родители у них самые обычные люди, половина группы вообще из маленьких городков и сел приехали. Но нет же, надо пыль в глаза пустить. Подделка какая-то получается.
— Кира, ну у тебя же тоже есть машина, да и одеваешься ты не на рынке.
— Лена, не поверишь, но я поначалу в группе даже затерялась. Даже с машиной. Я тебе больше скажу – у меня машина попроще, чем у половины однокурсников. А если ходить в кедиках и балахончиках, то становишься почти невидимой среди райских птичек в красивых платьях. Мне было так комфортно до поры до времени, но шила в мешке не утаишь. Когда про отца узнали, уж не знаю откуда, сразу начались подкаты.
— Может, они узнали реальную стоимость твоих многочисленных лимитных «конверсов» и задумались о том, что здесь дело нечисто?
— Лена, ахахаха… А вот это было смешно. – Кира от души расхохоталась.
— Кира, я всегда удивлялась, как можно носить демократичную одежду из H&M, но отдавать такие деньги за кеды.
— Так они же удобные и веселенькие. Должна же у меня быть хоть одна женская слабость.
— Да кто ж спорит, Кира. Это нормально – любить красивые вещи, косметику, украшения. Ты же молодая девушка, в конце концов. Я бы даже сказала, что тебе надо почаще выходить по магазинам.
— Вот так мы договорились до обсуждения шмоток.
— Ну знаешь, вещи – это тоже способ самовыражения. Они тоже могут передавать характер человека.
— Ага, как татуировки. У меня полгруппы девчонок ходят расписные, как матрешки. Местами даже прикольно. Но я как-то с папой была на банкете, с таким прямо серьезным дресс-кодом. Дамы в вечерних платьях, и с картинками на туловище. Как-то не по мне. Я еще тогда подумала, что я, пожалуй, останусь в рядах немодных. Вдруг я когда-нибудь дорасту до таких платьев, а ошибка молодости и виде розового единорога на плече испортит весь вид.
— Я заметила, что ты решила прожить жизнь без ошибок молодости. Может, ты и права, а может и нет. А может, иногда и стоит немножко ошибиться, чтобы понять, что хорошо, а что плохо. Даже из ошибок можно сделать здравые выводы.
— Наверное, когда-нибудь я тоже ошибусь, но точно не хочу совершать ошибки намеренно, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Я такое вижу сплошь и рядом у детей папиных знакомых. Один разбился на машине, решив для ощущения полноты жизни погонять на скорости под двести по городу. Хорошо хоть никого за собой не утащил на тот свет. Другой экспериментировал с веществами, искал новых ощущений – теперь ищет себя в комнате с мягкими стенами. Третья подцепила ВИЧ после экзотического романа. Бессмысленное прожигание жизни. С их возможностями могли бы столько хорошего сделать, а они сходят с ума, потому что им нечего больше хотеть. А я знаю, чего я хочу, поэтому мне вот этого всего не надо.
— Ты слишком рассудительная. И откуда в тебе это взялось?
— Наверное, от мамы. Она многому меня научила.
— Кира, мне до сих пор не по себе, когда ты так говоришь. Мне так сложно в это все поверить, уж прости. Но я все же верю в глубине души.
— Мне знаю, что она до сих пор со мной. Она приводит меня в нужные места в нужное время, чтобы я узнала то, что мне надо знать. И уводит из плохих мест незадолго до того, как там станет небезопасно. Иногда я раздумываю о чем-то, и ответ приходит, как будто мне его кто-то подсказал, хотя я одна и вокруг ни одной живой души. Живой – нет, но душа – есть.
— Значит, так и есть. Вот она, родительская любовь. Даже смерть ей не преграда. Это редкий дар – чувствовать ее вот так.
Источник
